Кого из поэтесс современники называли Сталинградской березкой?

Сегодняшний выпуск «Антологии отечественной поэзии» будет посвящен поэтессе, без чьих лирических песен невозможно представить себе вторую половину прошлого века. Достаточно вспомнить такие песенные шедевры, как «Подари мне платок», «Что было, то было», «Ты же выжил, солдат», «А где мне взять такую песню?» и другие. Автор этих стихотворений — Маргарита Агашина.

…Она родилась 29 февраля 1924 года в деревне Бор Ярославской области в семье сельского врача и учительницы. Так уж получилось, что Рита родилась спустя год после появления на свет старшей сестры — Калерии. Они были погодками и очень трепетно относились друг к другу. И не случайно, что первое стихотворение, которое сложилось у Риты в детстве и было опубликовано в газете, называлось «Моя сестренка».

Их детство прошло сразу в нескольких «точках» необъятной советской страны — и в Ярославской области, и на Пензенщине, и на севере Красноярского края, в эвенкийском поселке, и в Ивановской области. Неизменной оставалось близость с природой. Вот как об этом «вкусно» написала спустя несколько десятилетий сама Маргарита Константиновна:

«В детстве жила я и в пензенских краях, в поселке Верхозим. За поселковой речкой Карадой создавался первый колхоз. Любимой нашей песней была „Мы шли под грохот канонады“. Любимой игрой — „Двенадцать палочек“. Любимым делом — ходить в лес и луга за рекой, где всего было много, что забыть невозможно! Незабудок — так уж целый берег. Земляники — так целые поляны! Грибов — так не проедешь: в колее маслята семьями, давить жалко. И — тоже семьями — подснежники на пушистых серых ножках…»

В 1936 году семья переехала в город Тейково Ивановской области. Отца, Константина Степановича, назначили хирургом в больницу, мама, Елизавета Ивановна, учила ребят немецкому языку, организовала драматический кружок, в котором занимались вместе с другими детьми и ее дочери. Именно в это время Маргарита приобщилась к миру искусства, всерьез увлеклась стихами, и даже побеждала на областных конкурсах художественной самодеятельности.

Предвоенные годы и заложили в ней тонкий лиризм, который потом выплеснется в стихах:

На огромной клумбе у вокзала, Ветром наклоненная к земле, Поздняя ромашка замерзала, Трепеща на высохшем стебле.

Выгибала тоненькое тело И сопротивлялась, как могла. Словно до последнего хотела Быть хоть каплей летнего тепла!..

Поезда вдали гудели встречным. Люди шли, от ветра наклонясь. И ромашка чем-то бесконечным Показалась каждому из нас:

Чистой веткой молодой березки. Тополиным пухом по весне. Первым снегом. Брызгами известки На еще не крашенной стене…

Не одно, наверно, сердце сжалось: Что поделать — каждому свое! Только в сердце врезалась не жалость — Маленькое мужество ее.

— Первое в жизни горе я увидела почти взрослой, семнадцатилетней, когда началась война. Сначала мы проводили отца и учителей, потом одноклассников. Мы работали в колхозе и госпитале, пилили лес, были донорами и учились в школе. Это было уже в городе Тейково Ивановской области. Там я окончила среднюю школу. В горе люди были тоже вместе. И если бы это было не так, я написала бы потом совсем другие стихи, — это опять строки из биографии Агашиной.

Война стала тяжелым испытанием не только для Маргариты. Как они выжили в эту тяжкую годину, Агашина потом не очень-то любила вспоминать. Как и свою учебу в Московском институте цветных металлов и золота. Впрочем, она долго и не училась в этом вузе, поступив в Литературный институт им. Горького. Девушек на том, одном из первых послевоенных курсе, было очень мало, в основном солдаты, пришедшие с фронта.

Маргарита подружилась с Инной Гофф, которая уже в те годы заявила о себе как самобытный поэт. И пусть вас не смущает тот факт, что одна из самых щемящих песен о России — «Русское поле» — в первом российском приключенческом шлягере «Новые приключения неуловимых» была вложена в уста белогвардейского офицера. Такова была воля режиссера — сама автор слов, Инна Гофф, родилась гораздо позднее — 24 октября 1928 года, в день ее 80-летия мы о ней еще поговорим…

В Литературном институте тогда играли первую скрипку такие мастера словесности, как Константин Паустовский, Константин Федин, Лев Кассиль. Они учили не просто чувствовать родную природу, жизнь саму по себе, но и находить для передачи своих мыслей особые слова…

У скрипучего причала к речке клонится ветла… Словно век не уезжала я из этого села!

Только вот дождусь парома, а потом — перевезут, и останется до дома только несколько минут.

Я пойду, шаги считая, а навстречу мне — кусты и поляна, золотая от куриной слепоты.

Косит сено «Новый Север» — чуть не к небу ставят стог. Кормовой лиловый клевер брызнул медом из-под ног.

А за клевером — канава, и над нею, в полутьме, тетка Марья из райздрава вяжет веники к зиме.

Улыбнулась, как бывало, вся седая, как была…

Словно век не уезжала я из этого села!

Так написала Маргарита Агашина во время учебы в Москве, в 1949 году.

А дальше было замужество, переезд в Волгоград в 1951 году, рождение дочери и сына. К сожалению, судьба не побаловала Маргариту крепким семейным очагом, так получилось, что с мужем они расстались. Что ж, далеко не всем талантливым людям встречаются вторые половинки понимающие, готовые пожертвовать всем ради семьи. Но Маргарита не отчаивалась…

Мне приходилось слышать часто непостижимые слова, что баба любит быть несчастной, что баба — муками жива.

И не скупилась на ухабы дорога долгая моя, чтобы не раз обычной бабой — простой, обманутой и слабой — себя почувствовала я.

Но все упрямей с каждой мукой, не отрекаясь от тоски, овладевала я наукой любить свободу по-мужски!

И вот небабьей, новой властью на волю вырвалась в пути! И уж ни счастья, ни несчастья ты мне не можешь принести.

Это был уже 1963 год. А возможно, муж просто приревновал супругу к талантливому композитору-песеннику Григорию Пономаренко. С Григорием Федоровичем меня свела судьба в 70-е годы, на Кубани, уже после его «бегства» из Волгограда. Они с Агашиной познакомились в 1961 году, а потом в течение 10 лет, 1963 по 1973 годы Пономаренко руководил Народным хором Дворца культуры Волгоградского тракторного завода. Их первую с Агашиной песню «Что было, то было» — сразу же исполнила Людмила Зыкина по Всесоюзному радио.

Что было, то было: закат заалел… Сама полюбила — никто не велел.

Подруг не ругаю, родных не корю. В тепле замерзаю и в стужу горю.

Что было, то было… Скрывать не могла. Я гордость забыла — при всех подошла.

А он мне ответил: — Не плачь, не велю. Не ты виновата, другую люблю…

Что было, то было! И — нет ничего. Люблю, как любила, его одного.

Я плакать — не плачу: мне он не велит. А горе — не море. Пройдет. Отболит.

Некоторые люди считали, что между Агашиной и Пономаренко существует нечто большее, чем соавторство в создании песен. Бог им судья. Лично я не вижу ничего предосудительного в дружбе мужчины и женщины, лишь бы потом это не вылилось в предательство по отношению к семье. Но факт остается фактом: именно Григорию Федоровичу и были посвящены знаменитые строчки:

А где мне взять такую песню — и о любви, и о судьбе, и чтоб никто не догадался, что эта песня — о тебе!

Чтоб песня по свету летела, кого-то за сердце брала, кого-то в рощу заманила, кого-то в поле увела.

Чтобы у клуба заводского и у далекого села, от этой песни замирая, девчонка милого ждала.

И чтобы он ее дождался, прижался к трепетным плечам… Да чтоб никто не догадался, о чем я плачу по ночам.

О народной любви к этой песне ярко свидетельствуют многочисленные ее «адаптации» к советскому быту. Одна из них начиналась так: «А где мне взять такую тещу, чтоб мне купила „Жигули“, и чтоб никто не догадался, что это деньги не мои…»

Маргарита Константиновна была очень скромной женщиной, любила людей до самозабвения, никогда не отказывала тем, кто приглашал ее выступить в переполненные залы различных дворцов культуры. Эти залы всегда были забиты под завязку…

…Ее не стало 4 августа 1999 года. А ее «Платок» до сих пор поют. И не только в России. Я был свидетелем того, как представители маленького польского городка на балтийском побережье во время застолья, посвященного нерушимой дружбе, вопреки политикам вдруг затянули дружно, на русском языке, почти без акцента:

Подари мне платок — голубой лоскуток. И чтоб был по краям золотой завиток.

Не в сундук положу — на груди завяжу, и что ты подарил, никому не скажу!

…Пусть и лед на реке, пусть и ты вдалеке. И платок на груди — не кольцо на руке.

Я одна — не одна. Мне тоска — не тоска, мне и день не велик, мне и ночь не горька.

Если ж в темную ночь иль средь белого дня ни за что ни про что ты разлюбишь меня —

ни о чем не спрошу, ничего не скажу, на дареном платке узелок завяжу.